Основная линия подшучивания: Детские воспоминания среди руин

Ниже приводится первая часть колонки, состоящей из двух частей, первоначально опубликованной в журнале Main Line Banter в 2012 году.

Было трудно переварить то, что я увидел, проезжая по своему старому району.

Коричнево-черные щепки и комки красновато-серой пыли, лежавшие на земле, рассказывали мрачную историю: часть моего детства была уничтожена.

Тяжелая строительная техника рядом и большая черно-белая вывеска с надписью «Проект реконструкции 7308» были молчаливыми, уродливыми представителями прогресса.

Строительное оборудование сделало то, чего не смогли достичь соперники рядовых домов в районе Норт-Сайд Питтсбург, разочарованные матери и ненастная погода.

Обшитый вагонкой сарай, в котором семеро неразлучных мальчиков провели сотни часов, развлекаясь и узнавая о взрослении, исчез.

То, на строительство которого ушла большая часть летних каникул в школе, превратилось в руины. Эти осколки и куски разбитого кирпича когда-то прикрывали радости и печали, удовольствия и боль, смех и слезы «Друзей на заднем дворе».

Когда шар разрушителя превратил эту лачугу в пыль, он разрушил святилище, созданное тем тревожным мирным летом 1941 года.

Недавний момент воспоминаний напомнил о детской дружбе, которая была связана в этом обшарпанном, шатком жилище с рубленой крышей.

Наряду с установлением этих дружеских отношений, Редж и Норм, Уолт и Дик, Бобби, Баки и я впервые столкнулись с такими вещами, как: парламентская процедура (хотя мы тогда понятия не имели, что это значит), монополия (которая действительно монополизировала многие из наши часы досуга), достижения мастерства в рисовании внутренней прямой (хотя баночки с крышками от поп-бутылок, жевательной резинкой, бейсбольными фотокарточками и обложками от спичечных коробков не так уж часто можно было купить в магазине на углу) и научиться не слышать наших жалобные призывы матерей «заходите», проникавшие сквозь грязные внешние стены сарая, но не сквозь грязные стены наших ушей.

Сарай был нашей летней цитаделью практического обучения.

Уолт, самый старший из нашей банды, однажды назвал это место цитаделью. Хотя остальные из нас не знали, что это значит, мы никогда не допрашивали его, потому что сарай был построен на его заднем дворе.

Редж и Норм собрали большую часть древесины, а их кузен Бобби предоставил гвозди и большую часть строительных материалов для сарая. Отец Уолта одолжил нам свои молотки, пилы, рубанки и дрели (я уверен, если бы мы его попросили), а остальные внесли свой вклад. Его создание было огромным достижением, учитывая бесконечные споры о юрисдикции, которые у нас были по поводу того, кто, что и как будет делать.

Эти разногласия могли бы оказаться катастрофическими, но мы каким-то образом урегулировали наши разногласия, и ситуация выросла. Конечно, наше сооружение не могло сравниться с великолепием Храма Соломона, но оно пользовалось не меньшим уважением.

Около 12 футов в длину, восемь футов в ширину и семь футов в высоту оно было разделено на две камеры картонной перегородкой, сделанной из упаковки новой газовой плиты, доставленной по соседству. В картоне был прорезан своего рода дверной проем для внутреннего доступа и внесена небольшая металлическая койка (взятая из оставленного без присмотра мусора на пустыре на полпути по Финеас-стрит).

К койке в этой маленькой кабинке присоединялся старый деревянный стул, подаренный матерью Реге, и этажерка, прикрепленная к стене.

Большая камера служила местом встреч, игровой комнатой, исповедальней и убежищем. Обстановка включала шесть стульев, наспех высеченных из выброшенных ящиков из-под апельсинов (украденных с задней стороны фруктового рынка Макса на Ист-Огайо-стрит), небольшой деревянный стол, спасенный из салона «Дружественный Пит» на углу Мэдисон и Перальта, заводную Виктролу, спасенную от Коэна. Свалка, полки с крепкими коробками для сигар Marsh Wheeling (предоставлены миссис Штраусс, чтобы вытащить нас, или ее магазин в двух дверях от Пита).

Электрическая лампочка была подключена к квартире Уолта на втором этаже по траектории, параллельной внешней бельевой веревке. В сарае все было важно, но важнее всего был наш сейф.